Багровые волны - Страница 54

Молодежь. Почти никто из них не воевал. Самойлов в 40-м году служил командиром отделения на балтийской «малютке» и участвовал в одном боевом походе. Никого они тогда не потопили, в Северном море попали под глубинные бомбы, получили течь корпуса и вернулись на базу. Из младшего состава, кажется, только мичманы Петренко и Забубенный хлебнули той войны. Все остальные офицеры и мичманы войну видели только в кино и на страницах газет. О матросах и говорить нечего — свежий призыв, год на флоте, из них полгода в учебке.

Из командиров остальных подлодок дивизиона Виктор Котлов был уверен только в капитане второго ранга Махнове, командире Б-30 капитан-лейтенанте Анатолии Серебрякове и командовавшем Б-24 кап-три Борисе Донцове. Со всеми тремя Котлов служил еще на Д-3 «Красногвардеец», ходил с ними в море, прорывался через покрасневшие от крови воды Ла-Манша.

В этих людях командир бригады был уверен как в самом себе. Недаром он постарался свести всех троих в одном дивизионе. Так спокойнее, в случае чего, любой из них легко может заменить нынешнего командира дивизиона. Кавторанг Самойлов блестящий офицер, моряк, но огнем не проверен, неизвестно, как поведет себя под бомбами.

В свое время Котлов был против назначения этого человека командиром дивизиона, и в качестве поисково-ударной группы на этих учениях он хотел назначить первый дивизион капитана первого ранга Лунина. К сожалению, мнение вице-адмирала Виноградова перевесило. Дмитрий Самойлов в свое время чем-то приглянулся командующему подводными силами Атлантического флота, тот его и продвигал по службе, да еще в пику рекомендациям своих командиров бригад и дивизионов.

Впрочем, командует дивизионом капитан второго ранга Самойлов уверено, дело знает, море и флот любит, корабль у него в порядке, командиры средних С-164 и С-178 подтягиваются за более опытными товарищами и не визжат, когда служба прижимает. Может Виноградов прав? Может, выйдет из Димы Самойлова толк? — поживем, увидим, решил про себя Котлов. Сам же решил отпустить поводья, дать командиру дивизиона проявить себя, не давить начальственным авторитетом.

За время перехода к району учений Самойлов успел привыкнуть к присутствию на корабле контр-адмирала, по началу он немного смущался, чувствовал неловкость, но быстро свыкся с постоянным контролем и держался, как положено полновластному командиру. Разумеется, это не касалось уставных отношений с младшими по званию, иногда Самойлов сам напоминал подчиненным, кто контр-адмирал, а кто всего лишь капитан второго ранга.

Получив доклад из рубки гидроакустиков, командир позволил офицерам пару минут поспорить о характеристиках судна и причинах его нахождения в районе учений, затем распорядился подвсплыть на перископную глубину и проложить курс с таким расчетом, чтоб пройти в двух милях от неизвестного корабля.

— Посмотрим, кого это там несет — пояснил командир подлодки.

Остальные корабли дивизиона получили приказ продолжать выполнять поставленную задачу, на второстепенные цели не отвлекаться. К таковым целям, прежде всего, относилась разведка. Командование нашего флота всегда интересовалось всем происходящим в мировом океане. Старшие офицеры каждого вернувшегося из похода корабля были обязаны составить отчеты по специальной форме, расписать по пунктам, что, кого и где наблюдали, приложить выписки из бортового журнала и лично все сдать в разведотдел дивизиона, бригады или эскадры.

Гидроакустики доложили о прекращении контактов с подлодками дивизиона. Последней в океанской глуби растворилась Б-32. Не смотря на специальное покрытие корпуса, шумы «бегемота» улавливались на дистанции в пять миль, особенно хорошо слышно было, когда Эммануил Махнов пытался идти под РДП. Подлодка на перископной глубине все норовила или выскочить на поверхность, или провалиться на десяток метров. Сущее мучение для вахтенного командира и боцманской команды. Доставалось и мотористам, капитан второго ранга Махнов докладывал, что во время перехода через Атлантику у него дважды заливало дизеля.

В отличие от толстопузого Махновского уродца, Б-27 уверено держалась на курсе, могла идти под РДП при волнении до четырех балов. Дальше начинались проблемы с заливанием воздухозаборников водой. Сейчас на поверхности колыхалась легкая зыбь около двух балов. Идеальные условия для большой подлодки. Командир подлодки и пользовался природными условиями, корабль скользил под поверхностью океана на скорости 7 узлов. Над водой выступали только перископы, трубы РДП и усик антенны. Легкое волнение скрывало, размывало буруны от перископов. Засечь подводную лодку сейчас можно было только радаром, да и то с ближней дистанции.

Через час хода, дежуривший у торпедного перископа, старшина доложил о замеченном на горизонте судне. Гидроакустики давно слышали и пеленговали шумы каботажника. С периодичностью в десять минут на центральный пост докладывались пеленг и дистанцию цели. Всем было ясно, что это мирный торговец, но слышать одно, а увидеть судно в перископ совсем другое дело.

— Однотрубный пароход. Встречным. Идет в балласте. Семь-восемь тысяч тонн — с губ старшины Марклена Саблина слетали короткие рубленые фразы.

— Какой у него флаг? Дай сам гляну — с этими словами кавторанг Самойлов подошел к зенитному перископу.

— Что писать в журнал? — деловым тоном поинтересовался штурман.

— Что слышал, то и пиши. Флаг у него немецкий.

Встречное судно прошлепало мимо подводной лодки, никто на его палубах и мостике даже и не понял, что всего в двух милях по левому траверсу встречным курсом прошел подводный крейсер. Привычное и обычное дело для подводников. Контр-адмирал Котлов с удовлетворением отметил, что никто из находившихся в отсеке моряков не предложил всплыть и запросить у союзника свежие газеты, к примеру. Привычку к скрытности в головы подводников вколачивали еще в первый год учебы в военно-морском училище, или на срочной, буде кто из офицеров успел отслужить рядовым матросом.